Случилось
это, заметьте, за два года до первой чеченской кампании.
Возвращались мы с водителем Сашкой из Миасса, где только что отшумел в
гневных спорах войсковой Совет атаманов. Сашка, молодой чернявый казак,
всю дорогу расспрашивал о казачьем укладе, о «больших атаманах» - все
это ему было в диковинку. Только въехали в нашу область – на КПП
останавливает гаишник.
Щуплый,
чем-то озабоченный сержант подошел торопливо к машине, отдал честь.
Завидев мои подъесаульские погоны на летней офицерской рубашке,
вытянулся, сказал просяще:
- Товарищ
капитан, помощь требуется. Вы до Кургана?
- Да, а в
чем дело?
- Девчонку
одну подбросьте, беда у нее.
Какая-нибудь дорожно-полевая подруга ГАИ, с легким раздражением подумал
я. Небось, погуляла всласть, а теперь и опохмелиться нечем. Нарочито
растягивая неловкую паузу, я хмуро посмотрел на сержанта. Тот мялся,
взглядывал исподлобья: «Подвезите…»
Этот не
отстанет, понял я. Отмахиваясь как о назойливой мухи, процедил:
- Ладно,
ведите вашу бедняжку.
Сержант
метнулся к своей ярко раскрашенной будке. Вернулся почти бегом,
подталкивая статную белокурую девицу. Усадил ее на заднее сидение,
вздохнул облегченно:
-
Счастливого пути!
Заждавшийся
Сашка пустился «с места в карьер». Машина неслась посередине прямого,
как стрела, шоссе. В этот вечерний час встречных машин было мало.
Закатное солнце своими лучами ласково золотило августовскую листву
березовых рощ, южный ветерок волновал желтоватые озера хлебов.
Малочисленные стада лениво покидали луга. Что ж! Каждый край хорош
по-своему и даже после небольшой отлучки приятно вот так – неторопливо,
вприщур созерцать родные пенаты… А что же попутчица?
Я не без
труда оторвал взгляд от окрестностей, повернулся. На меня пристально
смотрели большие голубые глаза. Толстая до пояса коса, белое, чуть
скуластое лицо, плотно сжатые губы были прелестны.
- Как тебя
зовут?
- Алина.
Редкое имя.
Одежда мятая, поношенная.
- Откуда
путь держишь?
- Из
Ставрополя.
- От поезда
отстала?
- Нет,
автостопом.
Круто! Аж
две с половиной тысячи верст. Как же она…
Девчонка
явно не расположена к разговору. Ладно, у нас заговоришь. Подмигнул
Сашке (тот кивнул, усмехаясь в усы), отвалился в угол, будто подавляя
зевоту:
- Молодцом
едешь, жми на всю железку!
Спустя пару
минут Сашка протянул девчонке термос с горячим чаем. Сказал твердо,
наперед не приемля отказа:
- На, держи!
- Спасибо.
- И это!
Краем глаза
я углядел, как Сашка передал через плечо сверток с бутербродами и
маленькую шоколадку. Девчонка молча принялась за еду. Выждав еще минут
пять, он спросил с грубоватым участием:
- Курить
хочешь?
Пауза.
Спутница делает какие-то знаки.
- Атаман
спит. Не бойся, мы не обидим, - Сашка выговаривал неторопливо, солидным
юношеским баском.
- А вы что
– казаки?
- Ага. А ты
пэтэушница?
- Нет,
студентка техникума.
Сашка
достал сигареты и спички.
- Вообще-то
я не курю. Так, иногда, если с ментолом. А у тебя что?.. Ладно, давай!
Моя тактика
дарила плоды. Девчонка, хотя неохотно, повела разговор – со сверстниками
делиться секретами проще.
- Каким
ветром тебя в Ставрополь занесло?
Легкое
покашливание. Наверное, чересчур глубоко затянулась.
- Каким,
каким, - поддразнила она с досадой, - влюбилась!
- Ну, это
клево! – весело подыграл Сашка.
- Ага,
клево. Только не для меня.
- Почему?
Любовь – это хорошо!
- Хорошо,
когда человек хороший.
- Ну, а тут?
- А тут –
чечен.
Сашка от
неожиданности резко дернул руль. «Шестерка» резко вильнула. «Все
испортил, чертов детина, - подумал я, - теперь, в самом деле, лучше
заснуть».
Но пауза длилась недолго.
- Конечно,
я дура, - голос ее дрогнул, - да, дура, да разве одна я такая?
- Это как?
- А так!
Думаешь, в здешней жизни эти черные от вас чем-нибудь отличаются?
- Эх,
сравнила!..
- Вот и
сравниваем! Познакомишься с таким, как этот Руслан – он тебя и в бар, и
в ночной клуб… Подарки, цветы… «Ничего дэлать нэ будэшь, любимой женой
будэшь. Там у мэна дом, машина – все ест! Такую красывую все любить
будут – братья, друзья…»
- Видишь, и
про друзей правду сказал.
- Правду.
Я-то замуж за него собралась. Сам знаешь, замуж – дело серьезное.
- Ну,
конечно. Вам, бабам, только скажи про фату – родину готовы продать.
- Поедем,
говорит, к моим, - перебивая Сашку, продолжала Алина, - мама, папа
обрадуются, благословят. Твой папа узнает такое – тоже на брак
согласится. Поехали к нам!..
- А сколько
Руслану лет?
- Тридцать
восемь.
- Ого! А
тебе?
-
Семнадцать будет через неделю.
- Вот это
любовь, - Сашка помотал головой.
- Поехали
мы с ним на КамАЗе, - говорила вполголоса Алина,
- до Ставрополя добрались
за три дня. Там у Руслана живет младший брат. У него семья: жена, трое
детей. Живем там день, другой. Они между собой говорят по-чеченски. Все
шепчутся, поглядывают как-то странно. Руслан засуетился: «Поеду в Чечню,
насчет тебя с родней говорить. Через три дня вернусь». Уехал. Я
хватилась: ни паспорта, ни одежды моей – все куда-то пропало. Тут уж мне
стало не по себе.
- Что, и
паспорт забрали?
- Да, но я
об этом молчу, не спрашиваю, дурочкой прикинулась. По хозяйству взялась
помогать, с ребятишками водиться. А они на меня глядят, как волчата.
- Просекла,
значит, что дело нечисто? Седьмой женой могла стать.
-
Догадалась! Как-то вечером, когда все взрослые в гости ушли, я ноги в
руки – и на трассу. Будто мне кто-то свыше скомандовал: встань и беги! А
когда до Волгограда доехала, тогда только в себя пришла.
- Как же ты
добиралась?
- А я к
молодым водителям не садилась. Только к пожилым и русским, на грузовые.
-
Рассказывала им, как влипла?
-
Приходилось.
- Ну, а они?
- Материли,
плевались, все ж везли куда надо. Вот и еду почти две недели…
Помолчали.
- А теперь
– как? – с ноткой нетерпения спросил Сашка, - нет желания в «чехов»
влюбляться?
- Да какая
разница! Лишь бы человек был хороший.
- Вот эти «хорошие»
вас и дурят! Эх, вы!
Сашка зло
засопел, опять повел машину рывками, будто во всем были виноваты колеса
и руль. Спустя некоторое время он тронул меня за плечо:
- Смотрите,
господин атаман, – уснула.
Я обернулся.
Алина спала, забившись в угол. Красивая голова ее покоилась на кулачке,
длинные темные ресницы изредка вздрагивали. Ноги она зябко поджала, одна
штанина слегка задралась, обнажив точеную щиколотку.
Я
разглядывал эту девчонку и не находил в ней признаков скрытой порочности,
циничной распущенности. А между тем, ей пришлось пробираться из чужих
краев через пол-России без документов, почти без одежды, без копейки в
кармане. Она, поди, и с родителями не путешествовала так далеко. А тут
жуткая бесконечность дорог, незнакомые хмурые лица и тревога, страх,
страх… Жила, как все: училась, дружила. Вдруг сорвало и понесло, будто
птицу в грозу – и куда? За мечтой…
- Господин
атаман, скажите, - в голосе Сашки звучали горечь и обида, - что, им
своих парней мало? Ну что наши девки находят в этом зверье? Она вот
красивая, молодая, а кинулась на кого? На старую, облезлую обезьяну.
- А сам как
думаешь?
Он помолчал,
размышляя.
- Тут,
думаю, все из-за денег. Наш, русский, за станком да в поле с винтовкой.
А бабай в это время из-за прилавка рыбачит. Начальство наше ими давно
куплено, а теперь и баб покупают! Глядишь на все это, и плеваться охота.
Стремно!
- Не плюй в
колодец, - безапелляционный тон Сашки мне не понравился, - в одних
царствах женщин берут за калым, на Западе обе стороны действуют по
расчету.
- А наши ни
рыба, ни мясо.
- А наши не
умом – сердцем живут. Они этим шамилям, русланам как нам с тобой
доверяют. Потому и ждут от них чувств, на какие сами способны.
- Эти черти
имидж себе слепили; они и друзья до гроба, и гостеприимцы, и рыцари гор…
Ну, на такое наши глупые девки «клюют»! Кажется им, что у черных все
прочно, красиво: страсть вечная, слово крепкое, кинжал верный, а жизнь
счастливая.
- Да,
азиаты велеречивы. Клясться, как они, нам и в голову не придет.
- Как же,
русского обмануть для них – доблесть. Ведь Руслан этот, скотина, зачем
девчонку увез? Богатому бабаю в рабство продать! Вождю – живой товарец,
холопу –
монеты.
Алина вдруг
завозилась. Всхлипнула, очнувшись от тревожного сна.
- Куда мы
едем? Ребята, это что, Урал?
Успокоилась,
припомнив свои предыдущие приключения. Мы с Сашкой молчали, вглядываясь
в пронзаемую светом фар придорожную тьму.
- Ай-яй!
Смотрите, - радостно закричала Алина – огоньки! Неужели доехали, а? Уф,
повезло! Кого благодарить, не знаю.
- В Бога
веруешь? – спросил Сашка.
- Крещеная.
- Крестик
надень, иди в храм. Батюшке все без утайки поведай. Благодари за все
Господа Бога, - помолчал, выруливая на дорожном кольце, и вдруг
спохватился, - платок надень, не забудь. Без платка в церковь нельзя!
Алина,
блестя глазами, жадно рассматривала освещенные улицы города: сколько
киосков понастроили…
Приблизились к центру города. Алина притихла. Повозилась, вздыхая;
сказала с тревогой:
- Как
родителям показаться, не знаю. Прибьют!
Сашка
покосился на Алину, пощипал ус.
- Ничего.
Поймут, примут! Бог милостив…
2000
